Конструктивная психология

Современная славянская духовность находится в состоянии оформления. Она перерабатывает и почвенные, и посторонние духовные формы, но не сводится ни к одной из них.
Так, если говорить о славянской духовной “почве”, то современную славянскую духовность невозможно редуцировать ни к дохристианскому ведическому православию, ни к христианству, ни к марксизму, ни к позитивизму. Тем более абсурдны попытки свести современную славянскую духовность к какому-либо из “посторонних” метафизических или эзотерических учений, множеством которых теперь так увлекаются славяне.
По-видимому, имеет смысл говорить о самобытных религиозных, философских, научных, художественных и синтетических формах славянской духовности, рождающихся в наше время. Судя по разнообразию этих форм, современная славянская духовность полиморфна. Конструктивная психология представляет собой одну из синтетических форм современной славянской духовности, возникшую на стыке искусства, философии и науки.

Если рассматривать конструктивную психологию в пространстве научной психологии, то она, согласно науковедческим представлениям, является третьей, завершающей стадией развития психологии, вслед за объяснительной и описательной стадиями. В рамках научной парадигмы конструктивную психологию можно определить как науку о сущности, ценности и способах развития психики.
Продуктом конструктивной психологии являются психотехнологии, содействующие интеграции, развитию и осуществлению возможностей самосознающей психики, понимаемой как целостное, метасистемное качество системы “человек-мир”. Поскольку в задачу конструктивной психологии входит проектирование картин мира, ценностных ориентации, способов деятельности и жизнедеятельности, становится понятным ее философско-психологический, а не чисто психологический характер.
Если рассматривать конструктивную психологию в пространстве истории психологии, то она является методологическим синтезом четырех типов эмпирического и теоретического психологического знания, сложившегося исторически: эзотерической психологии, житейской психологии, психиатрии и научной психологии. Эти специализированные типы психологического знания обслуживают основные бытийные процессы человека – процессы развития, функционирования и восстановления, а также логической формализации эмпирико-интуитивного знания. Конструктивная психология, таким образом, представляет собой пятый тип психологического знания – синтетический.
Для сохранения “связи времен” и удобства использования предлагаемого способа организации психологического знания я сохранил в определении конструктивной психологии его историческую специализацию. Субординационная структура конструктивной психологии построена мною как эволюционная спираль, где каждый последующий уровень диалектически снимает предыдущий. Каждый уровень, в свою очередь, может быть структурирован по вертикали и горизонтали, и потому конструктивная психология является многоуровневой спектральной психологией.
Верхний теоретико-технологический уровень конструктивной психологии занимает психология интегрального развития человека. Ее эмпирический аналог – эзотерическая психология, инвариантом которой, как показывает анализ, является йога. Средний уровень занимает психология оптимального функционирования, эмпирическим аналогом которой является общеизвестная житейская психология. Нижний уровень конструктивной психологии занимает психология эффективного восстановления; ее эмпирический аналог – психиатрия в широком смысле.
Необходимость в конструктивной психологии имеется потому, что в существующих условиях эзотерическая психология, в том числе и йога, нередко ведет не к интегральному развитию, а к искусственному психозу; житейская психология, что очевидно, уже не обеспечивает оптимального функционирования, а реальная психиатрия – эффективного восстановления. Это связано, прежде всего, со слабой интеграцией указанных типов психологического знания, вследствие чего влияние эзотерической психологии, житейской психологии и психиатрии на целостный процесс жизнедеятельности человека оказывается недостаточно адекватным и даже деформирующим. Что касается научной психологии, то она, в силу исторической молодости и теоретической ориентации, не обладает пока достаточным психотехнологическим арсеналом и ее основная задача в настоящем сводится к экспериментальному освоению, теоретической адекватизации и системной трансформации предшествующего 53 психологического знания.
В новой методологической ситуации (с возникновением конструктивной психологии) эзотерическая психология, житейская психология, психиатрия и научная психология становятся разновидностями деструктивной психологии по отношению к человеку в той степени, в которой они противостоят процессу взаимной ассимиляции.
Становление и развитие конструктивной психологии как высокой культуротворческой дисциплины, формирующей общепринятую планетарную психокультуру будущего, связано с переосмыслением великих психических культур. В этом контексте предмет и задачу конструктивной психологии можно определить как изучение, создание и применение психических культур. В такой постановке она является принципиально новым направлением психологической теории и практики. Однако, в силу исторических обстоятельств те или иные уровни оказывались более значимыми, ведущими, и по этому признаку – ведущему структурному уровню – психические культуры существенно различны.
Как показывает психокультурологический анализ, уровню психологии интегрального развития наиболее соответствует арийская (индоевропейская) психическая культура, уровню психологии оптимального функционирования – семитская (аравийская) психическая культура, а уровню психологии эффективного восстановления – туранская (дальневосточная) психическая культура.
Для арийской психической культуры характерен культ свободы, а ее идеалом является самодетерминирующийся, творческий человек.
Для семитской психической культуры характерен культ необходимости, а ее идеалом является следующий закону, правильный человек.
Для туранской психической культуры характерен культ случайности, а ее идеалом является следующий Природе, естественный человек.
С психическими культурами целесообразно знакомиться по их высшим достижениям. Наивысшим достижением арийской психической культуры является йога, суть которой раскрыта в Бхагавадгите. Речь идет о любительской йоге древнеиндийской аристократии, кшатриев в отличие от профессиональной жреческой йоги брахманов. Мотивируемая личным устремлением к совершенствованию, а не прагматическими стимулами, аристократическая йога была сущностной, а не формальной. Это позволило ей вывести йогу в целом на более высокий уровень, а через буддизм (Будда также был аристократом и любителем) сделать ее доступной для всех желающих.
В буддизме, особенно чань-буддизме (буддизм с китайской прививкой, основателем которой был индийский принц Бодхидхарма), упор сделан на развитие воли и интуиции, позволяющих подняться над интеллектуальными, эмоциональными и сенсорными стереотипами и являющихся основой Творческого действия целостного существа. Будда (Озаренный) – это не только парадоксальное явление “воплощенного абсолюта”, но и духовное звание, уровень психического развития, потенциально присущий каждому. Йога развивается и по сей день во многих странах, в том числе и в славянских, для которых арийская психическая культура является архетипической. В XX веке реконструкция Йоги Бхагавадгиты и синтез йог были осуществлены Шри Ауробиндо.
Наивысшим достижением семитской психической культуры является Каббала, суть которой окончательно раскрыта в Евангелиях. Следует заметить, что большинство культурологов относит к семитской психической культуре не только иудаизм, но и христианство, и магометанство, правда, последние с арийской прививкой, особенно христианство. Это дало основание Вейнингеру назвать Христа первым арийцем среди евреев.
Каббала, как впрочем и еврейский алфавит, – древнеегипетского происхождения, в ее основе лежат Великие Арканы Таро, посвятительные символы жречества в основные тайны мира. Учение Христа в этой системе раскрывает суть Аркана Нуль (тайны “Я”), синтезирующего все Великие Арканы и, соответственно, всю Каббалу, а жизнеописание Спасителя есть реализация так называемой нуль-магии, т. е. превосхождения всех частных законов кабальной магии логоса (“слова”) посредством любви, которая является верховным законом космоса (“порядка”).
Проповедь Христа, как и Будды, была любительской, а не профессиональной. С точки зрения профессионалов – священников иудейской церкви, он был всего лишь талантливым еретиком и терапевтом. Однако в отличие от аристократической утонченности буддийской метафизики учение Христа было демократичным. Философская транскультурная реконструкция Великих Арканов Таро, включая и кабалистическую “науку о Боге, мире и человеке”, была осуществлена в начале XX века Шмаковым.
Наивысшим достижением туранской психической культуры является И-цзин, суть которой сформулирована в Дао-дэ-цзине совершенномудрым Лао-цзы. Даосизм развивался в русле народной китайской психической культуры и вначале был растворен в ней. Путь (Дао) мира и человека виделся как Мистерия Перемен, как спонтанная комбинаторика всех действительностей и возможностей, где все случалось, подобно игре в кости. Между прочим, эта мысль возмутила Эйнштейна в философской дискуссии с Бором, большим поклонником даосизма. Житейская мудрость заключалась в том, чтобы жить в соответствии с природой, а не идеями. Совершенномудрый, хотя и видел весь веер возможностей жизненного пути, описанный в Книге Перемен, поступал аналогично, ибо в великой игре целого все комбинации равнозначимы. Такое “недеяние”, фаталистичное с современной точки зрения, было окрашено не пессимизмом, а радостью каждого момента бытия, не отравленного страхом перед переменами.
Возникновение рафинированного, философского даосизма явилось реакцией образованных любителей китайской старины на развитие государственности в Китае и новых философских систем 54 типа конфуцианства, придающих большое значение нормативному регулированию жизненного пути, управлению и праву. В отличие от конфуцианства, которое сразу приняло профессиональный характер благодаря ориентации на государственную службу, философский даосизм развивался в основном как любительское, даже богемное движение, ибо даосы избегали какой-либо службы, за исключением разве что профессионализации в прикладной области боевых и целительских искусств. Следует заметить, что даже для Конфуция путь “благородного мужа”, во всем следующего правилам, являлся не самоцелью, а средством возвращения к естественному состоянию “древнего вана”, дао-человека, который не нуждался ни в каких правилах, ибо был целостен с изначальной природой.
Натуральный способ жизни давал здоровье и долголетие без каких-то особых усилий; в условиях цивилизации это уже не получалось само собой, что привело к появлению даосской “алхимии бессмертия”, практики восстановления.
В каждой психической культуре имеется свое понимание интегрального развития, оптимального функционирования и эффективного восстановления. Так, в арийской психической культуре под оптимальным функционированием и эффективным восстановлением понимается такое функционирование и восстановление, которые обеспечивают интегральное развитие.
В семитской психической культуре под интегральным развитием и эффективным восстановлением понимается такое развитие и восстановление, которые обеспечивают оптимальное функционирование.
В туранской психической культуре под интегральным развитием и оптимальным функционированием понимается такое развитие и функционирование, которые обеспечивают эффективное восстановление.
Современная мировая психическая культура находится под доминирующим влиянием указанных психических культур, но, к сожалению, являет собой не интеграл, а их конгломерат, эклектическую смесь, – разумеется, включая влияние других культур. Однако ее совокупный потенциал, превосходящий возможности каждой отдельной психической культуры, может быть актуализирован в случае открытия принципа структурирования исторического психокультурного материала. Именно этот принцип опредмечен в структуре конструктивной психологии. 

По рассказам профессионалов, типичная картина выступления неподготовленных менеджеров различного уровня на бизнес – конференциях обычно такова: человек, крадучись, будто его преследуют, выходит на трибуну. Шарит по карманам, настороженно оглядываясь по сторонам. Достает бумажку с заготовленной речью и говорит: “Ой, простите, я здесь случайно… постараюсь не занимать ваше время…. Я не оратор, выступать не умею…” При этом весь вид оратора говорит: как я вообще здесь оказался? Затем он начинает читать то, что написано у него на бумажке.
Изредка отрывает глаза от текста, чтобы посмотреть на потолок или на свои ботинки. Если оратор держит бумажку с текстом не двумя руками, то вторая рука, как правило, оказывается вцепившейся в стол или кафедру. Иногда свободной рукой выступающий шарит по карманам, доставая оттуда попеременно то очки, то смятый носовой платок, с удивлением все это разглядывая. Речь звучит однотонно, причем слышат ее обычно только первые три ряда По оратору видно, что текст ему очень надоел. Лицо его принимает различные выражения – то удивление (видимо, тому, что написано в бумажке), то задумчивость (наверное, пытается понять, что такое он вообще говорит). Наконец он делает вид, что выступил. На лице явное облегчение. Аплодисменты в зале. Оратор спускается со сцены с явным удовольствием – обязательная программа позади.
Почем фунт лиха?
Говорят, что страх перед публичными выступлениями сравним со страхом смерти. Научить человека не бояться аудитории довольно сложно. Есть различные способы приучить человека в искусственных условиях, например на курсах, к существованию чего-то страшного. “Есть, например, такое упражнение – “пресс-конференция”. Человек садится перед группой, которая начинает засыпать его различными вопросами с целью “выбить из седла”, ставится сознательный упор на сложность. Вопросы могут быть самые невероятные: “Часто ли вы бьете свою жену?”, “Почем фунт лиха?” или “Зачем вечером лазать по помойкам?”
Ситуации в жизни руководителя могут быть самые разнообразные – и речи “по поводу”, соответственно, тоже. “Человек готовит за короткое время выступление на заданную тему, например “речь на похоронах”. Как бы выходит на трибуну, и вдруг задача меняется: “Представьте, что вы на тараканьих бегах”. Ему приходится мгновенно перестраиваться и адаптировать речь к другой ситуации. А вообще, может произойти что угодно. Помню, я сам однажды “попал”. Перед важным выступлением пил кофе, меня позвали, и я от неожиданности опрокинул стакан на свои светлые брюки, на самое “подходящее” место. Я вышел, встал перед аудиторией и сказал: “Я – Алексей Сергеев. А это – кофе”. Используя привлечение внимания, добился того, что почти сразу все об этом забыли и стали слушать то, что я говорю, а не гадать: “Что это у него?” – вспоминает Алексей Сергеев.